Книга Бесконечно белое  - Пальмира Керлис

Рывок обратно через границу, сквозь неохотно пропустившую воронку портала. Разнесенный в клочья ненавистный лабиринт, гуща белого марева. Оно редело, плавно перетекая в ледяное безмолвие Севера, и окончательно осело инеем у изножья морщинистых скал. Единственная тропинка резала короткими стежками строгую бель, ныряла в просветы между приземистыми елками и соснами, истончаясь, терялась в вышине между синью неба и перевалом. Тишина… Такая тишина, что ломит уши. Лишь скрип снега под ногами и шелест срывающихся с еловых лап игольчатых рыхлых сугробов. На вершине хребта гулял ветер, мел колючей поземкой. Всюду, куда хватал глаз – скалы, скалы, скалы. Я знаю, если долго идти, там, за последним отрогом откроется свинцовая рябь океана… Холодно, хоть вечность убеждай себя в обратном. Холодно и… прекрасно. Было во всем этом что-то дикое, мощное, первобытное. Суровое и чистое, без мишуры и лживой изнеженности цивилизации. Или ты, или тебя. Только для сильных. Странно, что именно рафинированной рыбине Иллит принадлежала эта часть мира. Под ногами, далеко внизу, ровно круглилось зажатое между скал плато, с озером и почти невидимым отсюда домом. Судя по отпечатку – мне туда. Что он забыл у Иллит? Впрочем, никто не обязан сидеть дома.

Я вдохнула полной грудью морозный, чуть разреженный воздух. Хорошо… Высоко… Но мало. Еще бы выше. Будь моя воля, я возвела бы лес небоскребов, стеклянных, чтобы бесконечно отражались друг в друге, и таких высоченных, чтобы с крыши земли было бы не видать. А вокруг них – море… Нет, океан. Огромный, бескрайний, изменчивый. Чтобы не только теплая синь и крики чаек, но и девятый вал, и рев шторма с солеными брызгами, чтобы крыша ходила ходуном, и ветер выл, чернело тучами небо, и в этом небе страшно лопались молнии, бесчисленно дробясь в жалобно звенящих стеклах. М-м-м… Но увы. Как говорила Лейкина бабушка: «Бодливой корове бог рогов не дал…»

А посему будем пользоваться тем, что уже есть. Прокатимся? Еще как! Я отломила мохнатую еловую лапу, оседлала ее и оттолкнулась. Йо-хо! В лицо летел потревоженный снег, ветер свистел в ушах, рвал волосы, мимо проскакивали одиночные елки – вжик, вжик… Влево – вправо. Главное, не влепиться в какой-нибудь валун. Влево-вправо… Трамплин – о-о-о-у-у! Сердце выскочило из груди и покатилось где-то сзади. Озеро стремительно приближалось, уже был виден дом с загнутой крышей и бревенчатой террасой. Тпр-р-ру… Ноги гулко стукнули в террасу, качнулись оранжевые фонарики на перилах, в открытом камине сердито взвился огонь. Приехали.

Я поднялась на ноги и отряхнулась, попутно проверяя, не отвалилось ли что по дороге. Во всяком случае задницы не чувствую – трамплин был лишним. От дома озеро было видно как на ладони. Сквозь прозрачную толщу льда просвечивала водная темень, на кипенно-белом берегу ни следа. И где же его носит? Сзади хрустнул снег, затылок обожгло злым дыханием. Меня грубо сгребли за шкирку и развернули. Взгляд бешеный, в жар бросило моментально, несмотря на собачий холод.

– Ты меня что, преследуешь? – спросил Базиль тем тоном, когда ответ явно не требовался.

– Мне…

– Очень надо, да? Как обычно, больше всех.

– Да, – заискивающе улыбнулась я, хоть на него это никогда не действовало. – Удели минутку, я сразу уйду и перестану тебя беспокоить.

– Я знаю другой способ. Более надежный.

Шею словно утюгом погладили, я дернулась и плюхнулась в снег. Достал! Нет у меня больше времени на реверансы.

– Слушай, – с любопытством спросила я, – почему ты всегда против, что бы я ни просила – хоть воды попить, хоть Луну с неба?

– Ты меня раздражаешь.

– А от остальных четверых ты, значит, в восторге?

Базиль ухмыльнулся. Так я и думала. Никакой любви между пятеркой нет. Может, когда-то давно они и были близки, но не теперь. Остались стабильные партнерские отношения и спокойствие, какое неизменно чувствуешь рядом с людьми, с которыми знаком целую вечность. Правда, доверием там не пахнет – как минимум один себе на уме, а другой подозревает в этом всех.

– Девочку с тьмой можно узнать в верхнем Потоке, верно? – Я поднялась на ноги и отряхнулась снова. – Существуют отличительные черты, особые способности. Нечто… примечательное. И ты знаешь что.

– С чего ты взяла? – криво усмехнулся Базиль.

Или сейчас, или никогда. Три, два, один…

– Ты долго общался с Энни.

Усмешка стерлась с его лица, в глазах запылали все костры инквизиции разом. Я права, он – тот самый Дэн… Ржавый медальон, книжка покусанная – только руку протянула, враз люк захлопнулся. От стихов Байрона, ее любимых, впал в кому. Сразу ясно – в точку угодила! Больную.

– За два месяца она должна была что-нибудь рассказать, – продолжила я, – при ваших… близких отношениях.

– Какого… – Базиль выдохнул, будто силился взять себя в руки, – черта ты к ней полезла?

– Могу и лезу. Приобщаюсь к истории.

Волосы рванул ветер. По ощущениям – чуть скальп не снял… Психует.

– А она влюбилась по уши, – хихикнула я с непонятно откуда взявшимся садистским удовольствием. – Все мысли были о тебе. Одна мне особенно нравится – о том, что с тобой она ничего не боится. До нее даже перед смертью не дошло. Такая дурочка наивная…

Яростью окатило как из ведра, в шею вцепились железные пальцы.

– И ты решила, что после этой дивной речи у тебя останется какой-то там шанс?

– Что ты, – прохрипела я. – Раз ее не пожалел… Куда уж мне…

– При чем тут жалость? Они нас чувствуют инстинктивно, желание уничтожить рождается само по себе. Рано или поздно.

– Ну, ты ее опередил. Молодец!

Хватка чуть ослабла, но порадоваться не получилось. Когда волокут к озеру, а внутри растекается неестественно дикая слабость, предельно ясно – это не к добру.

– Знаешь, в чем ирония? – не унималась я. Главное, представить, что моя шея вовсе не моя, и никто не пытается меня придушить. – Энни тебя спасла, а ты ее убил.

– Не я.

Оправдывается? Есть шанс на пару брошенных в сердцах подсказок…

– Собственными руками убить или подстроить – невелика разница, – с трудом выговорила я, чувствуя, как утекает прочь энергия. Чтоб он подавился! – К аборигенам сам вытащил.

Базиль замер, и я вместе с ним. А какие еще варианты? Разве что свою голову оставить ему!

– Надо было бросить ее в хижине? – процедил он. – Заживо гореть?

Лед подозрительно хрустел, стрелял трещинами, несколько секунд, и лопнет. До берега недалеко, но не доплыву. Не дадут.

– Благородно, ага. Лучше под стрелы и поцеловать. Конечно, мечты милых девочек должны сбываться.

Кроваво-красным импульсом чуть не расплющило, снег стал странным, блестящим, натуральные звездочки… Силы таяли, шею жгло невыносимо.

– Что за сияющую деву они искали? – прошептала я. Не помирать же без ответа!